Специалист по истории России Орландо Файджес не является сторонником или другом Путина, однако он уверен, что альтернативы диалогу с Россией не существует, о чем рассказал в интервью Die Tageszeitung.
Автор монографии "Сто лет революции" (Hundert Jahre Revolution), посвященной предреволюционной России, считает, что ситуация в то время пусть и напоминает то, что мы имеем сегодня, но отмечает существенные различия.
Россия в начале ХХ века была восходящей державой, это было очень динамичное общество, которое определенным образом было связано с Европой. Сегодня я этого не вижу. Влияние России сокращается, ее экономика и ее общество не являются динамичными, скорее наоборот. И, кроме того, она поворачивается спиной к Европе.
Россия, судя по всему, движется в сторону Евразийского Союза. Что касается идеологии, то ее руководство отвергает западные ценности. Это своего рода возвращение к советской эпохе в том смысле, что отвергается все, что произошло после 1991 года, и при этом звучат призывы относительно возвращения к русской традиции, а также положительно оценивается наследие Советского Союза. Популярность Владимира Путина частично объясняется тем, что многие россияне негативно относятся к Западу.
То, что произошло в 1990-е годы, оказалось для россиян своего рода унижением. Утрата империи, крушение экономической системы, а для многих это означало еще и потерю социальных гарантий. А также потерю своей истории, поскольку они выросли с этим восприятием советской истории. И вдруг все это стало оспариваться — в том числе и иностранцами, которые пытались привить им западные ценности.
Мы хотели, чтобы Россия стала похожей на Запад. И многие тогда полагали, что она и будет такой, как Запад. Возможно, это привело к тому, что мы переоценили политический потенциал ориентированных на Запад российских интеллектуалов, и они сами себя переоценили. Они думали, что обладают влиянием и будут кого-то представлять, но представляли они только самих себя.
Многие историки, занимавшиеся бывшим Советским Союзом, недооценивали силу русского национализма. Вопрос о том, что происходит на Украине, всегда был весьма деликатным. Не только по причине геополитических последствий, но и по причине того, что Путин беспокоился о том, что и в России могут начаться массовые протесты, как это было во время оранжевой революции на Украине. В значительной мере политика Путина определяется тем, что происходит в России. Геополитическую ситуацию он держит под контролем. Он получил на Украине то, что хотел. Я не думаю, что он хочет там чего-то намного большего. Он хочет превратить Украину в недееспособное государство.
Это традиционная российская политика, которая в 19-ом веке проводилась и в отношении Османской империи. Иметь как можно более слабых соседей, чтобы держать на дистанции западные державы. Об этом идет речь. В этой борьбе Путин будет постоянно одерживать победу. Поскольку НАТО не намерено посылать свои войска на Украину, а украинская армия очень слаба. Своей агрессивной политикой он хочет сделать так, чтобы в Москве не произошел второй Майдан.
Альтернативы диалогу с Россией нет. Можно придерживаться мнения относительно того, что Россия реагирует только на силу, однако подобный подход приведет лишь к дальнейшей эскалации. Путин слишком хорошо понимает, что Запад даже не помышляет о направлении своих солдат. Все это пустые угрозы, ведущие лишь к политическому и моральному краху. Единственный реальный путь состоит в том, чтобы попытаться установить новую форму диалога — не поступаясь при этом принципами. Аннексия Крыма с любой точки зрения является неприемлемой.
Я, конечно же, не являюсь другом Путина. На мой взгляд, он представляет собой угрозу для западных ценностей. Однако нам не следует ожидать ничего хорошего, если мы отдадим на откуп русофобии наше понимание России и наши ожидания, связанные с Россией. Я написал об этом в своей книге о Крымской войне, проходившей в XIX веке; русофобия имеет более продолжительную историю, чем холодная война, она была ее частью, однако она представляет собой часть европейского дискурса, в центре внимания которого находится вопрос о том, кем являемся мы, европейцы. Русские — это азиаты, гунны, демоны, они — это не мы. Украинцы — хорошие, а россияне — плохие. В XIX веке поляки были хорошими, а россияне — плохими. Это упрощенный дискурс, который никуда не ведет, и никому не приносит пользу.
Я люблю Россию. Хотя в настоящее время она производит довольно удручающее впечатление. Моя вера в ее творческие возможности — как бы это сказать — проходит проверку. Однако я с большой симпатией отношусь к России — как к народу, как к нации, — но не к путинскому режиму. Это травмированная нация.
Свежие комментарии