“The Atlantic”, США
KOLESOV SERGEI / SHUTTERSTOCK / THE ATLANTIC
Исследование малоизученной области последних слов
Морт Феликс всегда любил говорить, что его имя, когда его читают как два латинских слова, означает «счастливая смерть». Когда он болел гриппом, то в шутку напоминал своей жене Сьюзен, что хотел бы сыграть «Оду к радости» Бетховена на смертном одре. Но в возрасте 77 лет, когда его жизнь подошла к концу, он лежал в своем доме в Беркли, штат Калифорния, его тело истязал рак, а сознание успокаивал морфий. Музыка его не интересовала. Он отказывался от еды, когда умирал в течение трех недель в 2012 году. «Достаточно», сказал он Сьюзен. «Спасибо, и я люблю тебя, и достаточно». Когда на следующее утро она спустилась вниз по лестнице, то нашла Феликса мертвым.
В течение этих трех недель Феликс говорил. Он был клиническим психологом, который провел жизнь, сочиняя стихи, и, хотя его предсмертная речь часто не имела смысла, она привлекала внимание к языку. «В горе так много такого», - сказал он однажды. К удивлению членов его семьи, атеист также начал видеть ангелов и жаловаться на переполненную комнату - хотя там никого не было.
53-летняя дочь Феликса, Лиза Смарт, следила за его высказываниями и записывала их, когда сидела у постели отца в те последние дни. Смарт специализировалась по лингвистике в университете в Беркли в 1980-х годах и построила карьеру, обучая взрослых чтению и письму. По ее словам, расшифровка бессвязной речи Феликса была для нее своего рода механизмом психологической адаптации. Смарт также поинтересовалась, имеют ли ее записи какую-либо научную ценность, и, в конце концов, написала книгу «Слова на пороге», опубликованную в начале 2017 года, о языковых моделях в 2000 высказываниях 181 умирающего человека, включая ее отца.
Книга – уникальна – это единственная опубликованная работа, которую я смог найти, когда пытался удовлетворить свое любопытство по поводу того, что люди действительно говорят перед смертью. Я знал о коллекциях «последних слов», но они не могут буквально показать лингвистические особенности. Оказывается, что мало кто когда-либо исследовал эти языковые модели, и чтобы найти какую-то определенность, необходимо вернуться к 1921 году, а именно к работе американского антрополога Артура Макдональда.
Чтобы оценить «психическое состояние людей перед смертью», Макдональд разработал антологии последних слов, единственный доступный тогда лингвистический корпус. Он разделил людей на 10 профессиональных категорий (государственные деятели, философы, поэты и т. д.) и, определив их последние слова как саркастические, комические, умиротворенные и т. д., Макдональд обнаружил, что у военнослужащих было «относительно большое количество просьб, указаний или предостережений», в то время как у философов (включая математиков и педагогов) было больше всего «вопросов, ответов и восклицаний».
Работа Макдональда «кажется, единственная попытка исследовать последние слова с помощью их количественной оценки, и результаты любопытны», - писал немецкий ученый Карл Гутке в своей книге «Последние слова». В основном, работа Макдональда показывает, что нам нужны лучшие данные о вербальных и невербальных способностях в конце жизни.
Некоторые современные подходы выходят за рамки ораторских монологов прошлого и фокусируются на эмоциях и отношениях. Такие книги, как «Последние дары», изданные в 1992 году медсестрами хосписа Мэгги Калланан и Патрисией Келли, и «Последние беседы», опубликованные в 2007 году Морин Кили, ученым в Техасском государственном университете, и Джули Инлинг, профессором в государственном университете Гумбольдта, стремятся оттачивать навыки для бесед с умирающими.
Внимание прошлых веков к последним словам уступило место современному вниманию к последним разговорам и даже невербальным взаимодействиям. «По мере того, как человек становится слабее и сонливее, общение с другими часто становится более неуловимым», - пишут Кэлланан и Келли. «Даже когда люди слишком слабы, чтобы говорить или потеряли сознание, они могут слышать; слух - последнее чувство, которое исчезает.
Я поговорил с Морин Кили вскоре после смерти Джорджа Буша-старшего, чьи последние слова («Я тоже тебя люблю», как сообщают, он сказал своему сыну, Джорджу Бушу-младшему) широко освещались в средствах массовой информации, но она сказала, что необходимо учитывать контекст разговора («Я люблю тебя», - сын сказал первым), а также все предыдущие беседы с членами семьи.
В конце жизни, говорит Кили, большая часть общения будет невербальной, так как тело отключается, а человеку не хватает физической силы, а часто даже мощности легких, для длинных предложений. «Люди будут шептать, слова будут короткими - это все, на что у них хватает энергии», - сказала Кили. Лекарства мешают общению, а также сухость во рту и отсутствие протезов.
Многие люди умирают в молчании, особенно если они страдают от слабоумия или болезнью Альцгеймера, которая лишила их речи еще много лет назад. Кажется, что речь тех, кто говорит, часто банальна. «Медсестра из хосписа сказала мне, что последние слова умирающих людей часто похожи», - писал Хайо Шумахер в сентябрьском выпуске в Der Spiegel .«Почти все зовут «мамочку» или «маму» с последним вздохом».
Это то общение, которое очаровывает меня, отчасти потому, что его едва уловимые важные особенности теряются при записи. Мой друг-лингвист, сидящий со своей умирающей бабушкой, произнес ее имя. Ее глаза открылись, она посмотрела на него и умерла. Это простое описание упускает то, как он остановился, когда все мне описывал, и как его веки задрожали.
Но в научной литературе нет описаний основ последних слов или последних взаимодействий. Самое большое подробное лингвистическое исследование посвящено бреду, который включает потерю сознания, неспособность найти слова, беспокойство и отказ от общения. Бред поражает людей всех возрастов после операции, а также в конце жизни. Бред так часто бывает, пишет новозеландский психиатр Сэнди МакЛеод, что «считается необычным, если пациент остается в нормальном психическом состоянии на последних стадиях болезни». Около половины людей, которые восстанавливаются после послеоперационного бреда, вспоминают о дезориентации, переживаниях.
В шведском исследовании один пациент вспоминал, что «я определенно устал после операции и всего остального ... и я не знал, где я был. Я думал, что все было, как в тумане… контуры были нечеткими». Сколько людей находятся в подобном состоянии, когда приближаются к смерти? Мы можем только догадываться.
У нас есть богатая картина зарождения языка, благодаря десятилетиям научных исследований с детьми, младенцами и даже младенцами в утробе матери. Но если вы хотите знать, как умирает язык, то искать нечего, есть только информация из первых рук.
После смерти отца у Лизы Смарт осталось множество вопросов о том, что она услышала от него. Она предложила аспирантуре изучить последние слова, но получила отказ. Лиза начала самостоятельно брать интервью у членов семьи и медицинского персонала. Это побудило ее сотрудничать с Рэймондом Муди-младшим, психиатром, родившимся в Вирджинии, известным за его работу над «предсмертным опытом» в бестселлере 1975 года «Жизнь после жизни». Он давно интересовался тем, что называет «предсмертной бессмыслицей», и помогал Смарт в работе, которая превратилась в «Слова на пороге». Работа основана на высказываниях ее отца, а также на словах, собранных с веб-сайта, который она назвала «Проект последних слов».
Она заметила, что, когда ее отец Феликс использовал такие местоимения, как «это» и «этот», они явно ни к чему не относились. Однажды он сказал: «Я хочу каким-то образом спустить их на землю… Я действительно не знаю… больше нет связи с землей». К чему относилось «их»? Казалось, что изменялось его ощущение тела в пространстве.
Он также повторял слова и фразы, часто бессмысленные. «Зеленое измерение! Зеленое измерение!» (Повторение часто встречается в речи людей, страдающих слабоумием, а также тех, кто находится в состоянии бреда). Смарт обнаружила, что повторы часто выражают такие темы, как благодарность и сопротивление смерти. Но были и неожиданные мотивы, такие как круги, числа и движение. «Я должен уйти, уйти! Из этой жизни, - сказал Феликс.
Смарт говорит, что ее больше всего удивили рассказы в речи людей, которые, кажется, постепенно разворачиваются в течение нескольких дней. Раньше один человек рассказывал о поезде, застрявшем на станции, затем несколько дней спустя упоминал о ремонте поезда, а затем несколько недель спустя о том, как поезд двигался на север.
«Если вы просто идете по комнате и слышите, как ваш любимый человек говорит: «О, рядом с моей кроватью стоит чемпион по боксу», - это звучит как какая-то галлюцинация», - говорит Смарт. «Но если вы со временем видите, что этот человек говорит о чемпионе по боксу и заставляет его одевать что-то, или делать что-то, вы думаете, Вау, рассказ продолжается». Она предполагает, что отслеживание этих сюжетных линий может быть клинически полезным, особенно когда истории движутся к разрешению, что может говорить о чувствах человека о предстоящем конце.
В «Последних дарах» медсестры хосписа Калланан и Келли отмечают, что «умирающие часто используют метафору путешествий, чтобы предупредить окружающих, что им пора умирать». Они цитируют 17-летнюю, умирающую от рака, обезумевшую, потому что она не может найти карту. «Если бы я могла найти карту, я могла бы пойти домой! Где карта? Я хочу домой!». Смарт также отметила метафоры путешествия, хотя она пишет, что умирающие люди становятся более метафорическими в целом. (Однако люди со слабоумием и болезнью Альцгеймера испытывают трудности в понимании образного языка, и антропологи, изучающие умирание в других культурах, сказали мне, что метафоры путешествия не везде распространены.)
Даже базовые описания предсмертного языка не только улучшат лингвистическое понимание, но также дадут множество преимуществ тем, кто работает с умирающими, и самим умирающим. Эксперты сказали мне, что более подробная «карта» изменений сможет помочь людям справиться со страхом перед смертью, дать им чувство контроля. Также можно будет понять, как лучше общаться с умирающими.
Предсмертное общение станет более актуальным, так как жизнь удлиняется, а умирают все больше в учреждениях. Большинство людей в развитых странах не умрут так быстро и внезапно, как их предки. Большинство людей, вероятно, умрут от какого-либо вида рака, какого-либо заболевания органов (прежде всего сердечно-сосудистых заболеваний) или просто пожилого возраста. Такая смерть часто бывает долгой и медленной и, вероятно, происходит в больницах, хосписах или домах престарелых, за которыми следят медицинские эксперты. И люди могут принимать решения, касающихся их ухода, только тогда, когда они могут общаться. Больше знаний о том, как умирающие общаются, дало бы пациентам больше свободы действий в течение более длительного периода времени.
Но изучение языка и общения в конце жизни остается сложной задачей из-за культурных запретов о смерти и этических соображений об ученых у постели умирающего. Эксперты также сказали мне, что каждая смерть уникальна, что говорит об изменчивости, с которой науке трудно бороться.
А в сфере здравоохранения приоритеты определяются врачами. «Я думаю, что для работы, которая более прямо сфокусирована на описании моделей общения и поведения, гораздо труднее получить финансирование, потому что такие агентства, как NCI, отдают приоритет исследованиям, которые непосредственно уменьшают страдания от рака», - говорит Вэньин Сильвия Чоу, директор программы по исследованию поведенческих проблем.
Несмотря на недостатки книги Смарт (она не учитывает такие вещи, как лекарства и приукрашена интересом к загробной жизни), она делает большой шаг к созданию корпуса данных и поиску моделей. Это тот же первый шаг, с которого начинало исследование детского языка в первые годы. Эта область не развилась до тех пор, пока исследователи XIX века, особенно Чарльз Дарвин, не начали записывать то, что говорили и делали их дети. (В 1877 году Дарвин опубликовал биографический очерк о своем сыне Уильяме, отметив его первое слово: мама.) Такие «дневниковые исследования», как их называли, в конечном итоге привели к более систематическому подходу, и ранние исследования по изучению языка ребенка сами по себе отошли от изучения только первых слов.
«Знаменитые последние слова» являются краеугольным камнем романтического видения смерти, ложно обещающего окончательный всплеск ясности и смысла, прежде чем человек уйдет. «Процесс умирания все еще очень сложный, но это совсем другой тип сложности», - говорит Боб Паркер, старший сотрудник агентства домашнего здоровья Intrepid USA.
Свежие комментарии